Он садится с нею рядом, Он берет ее за плечи, и причудливым узором засверкает его речь:
Тихо-тихо-тихо! там Нью-Йорк говорит с Москвой: долгою упрямою строкой бежит дорога подо мной, еще чуть-чуть и распрощаемся с землей! А ей клянется, что вернется:
Врет... сойдет...
Посреди огней вечерних и гудков машин мчится тихий огонек его души.
Какая глупость, право, верить его словам, а не поверить - грех, тому, который веселее и светлее их всех, эх! Она молчит и улыбается ему, тому, который возвращается...
Посреди огней вечерних и гудков машин мчится тихий огонек его души. Посреди огней вечерних и гудков машин мчится тихий огонек моей души.
